Вчера будет война - Страница 26

И что прикажете делать? Устраивать врагам народа санаторный режим? А план? Тем более что и так значительную часть контингента – бывших военных, инженеров и квалифицированных рабочих – в массовом порядке сдергивали, освобождая условно-досрочно… Оставались сплошь урки да шпана, а эти, пожалуй, наработают… У них другие навыки.

– Эй, дядя! Закурить не найдется?

Доктор не сразу понял, что обращаются к нему. Тяжелый день, умерла пациентка. Обернулся. Двое в кепочках-восьмиклинках стояли за самой спиной.

– Извините, я не…

– Котлы сымай, фраер! И лопатник гони. Не дергайся, дядя, это не больно! – Холодный блеск стали в отсвете далекого фонаря.

– Что вы… Милиц… – Вскрик перешел в стон.

– Малек, ушлепок! Ты чего накосячил! Честный гоп-стоп на мокруху перевел!

– Дык, дядька Фомич! Он же мусарню звать стал!

– И что? Кирпичом по темечку, слегонца, шоб кони не двинул, и вся делов. А ты, придурок, нас под мокрую статью подводишь. Так, сымай ходунцы, бери лопатник – и ходу! Придется на дно на пару недель залечь. Навязался на мою голову, дяр-рёвня.

Две тени скрываются в проходном дворе, а через пару минут подворотню оглашает заполошный бабский вопль: «Мили-ци-яяяя!!! Уби-илиии!!!» – и трели свистка.

* * *

Состояние танкового и тракторного парка парка РККА к июню 1941 года также можно было назвать ужасным. Более половины танков и артиллерийских тягачей нуждались в ремонте. Согласно документам, захваченным германскими войсками в Западном военном округе, среднего и капитального ремонта требовали 80 % арттягачей, а при текущем темпе ремонтных работ приведение их к исправности могло быть закончено не ранее ноября 1943 года.
Д. Пелед. «Красная Броня». Латрун, 1960

– Повторите пожалуйста, товарищ военинженер первого ранга? Вы, случайно, парой лет не ошиблись?

– Никак нет, товарищ генерал-майор! При существующем темпе поставки запчастей отремонтировать все неисправные трактора мы сможем не раньше конца сорок третьего года. При этом дефицит грамотных механиков имеет второстепенное значение, хотя, конечно, тоже оказывает влияние.

– Какой, набуй, дефицит! Какие, набуй, запчасти! Вы понимаете создавшееся положение? Все, я подчеркиваю, все средства мехтяги округа должны быть в полной исправности не позднее четырнадцатого июня! Если вы не сможете этого добиться – пойдете под трибунал! А я буду таскать артиллерию на собственном горбу, чтобы меня самого не расстреляли к гребеням!

– Если трибунал сможет обеспечить нам запчасти – можете отдавать меня хоть сейчас, товарищ генерал.

– Да я… Да ты…

– … Только ни форсунок, ни поршней, ни компрессионных колец трибунал нам не обеспечит. А без этого – хоть весь округ можно отправлять лес валить. Святым духом трактора все равно не поедут. Поэтому прошу срочно подать заявку в ГАБТУ, – военинженер положил на стол пухлую картонную папку. – При условии поступления запчастей не ниже этого минимума и не позднее, чем через неделю, я гарантирую восстановление семидесяти процентов находящихся в ремонте тягачей к указанной дате и еще десяти процентов – через неделю, к двадцать первому. Правда, оставшиеся проценты придется разобрать на запчасти. И еще – мне нужны будут люди, желательно – механики-водители из строевых частей для усиления личного состава ремонтных подразделений.

– Механиков не дам, – толстый генерал-майор постепенно успокаивался, багровая окраска шеи постепенно сменялась нормальной, розовой, – и не проси. У танкистов у самих жопа в мыле – латают свои лоханки. Это точно самый что ни на есть минимум? – помахал он листами из папки.

– Самый минимум, меньше некуда.

– Тогда вот что. Увеличь все цифры в два раза и мухой ко мне. Я этих зараз знаю – больше половины ни за что не дадут, удавятся.

Военинженер, ни на секунду не изменившись в лице, расстегнул аккуратный портфель и достал еще одну папку, точно такую же, как и первая.

– Вот, товарищ генерал-майор. Тут все цифры ровно вдвое больше. Ну и еще кое-что, по мелочи.

– Хите-ер, – генерал сличил цифры в обеих папках, затем вернул первую. – Корзун!

Дверь в кабинет распахнулась, молодой очкастый воентехник, дожевывая что-то второпях, встал перед генералом, как лист перед травой.

– Значит, так, – генерал поставил на одном из листов размашистую подпись, – дуй на аэродром, самолет уже подготовили? Отлично. Вылетаешь в Москву, в Управление. Командировку оформишь. Хоть в лепешку расшибись, хоть адъютанта начупра коньяком подкупай – но вот это должно лежать на столе у Федоренко не позже завтрашнего дня. Доложишь: если запчастей здесь через три дня не будет – артиллерию, случись что, сможем катать только на руках. Когда Федоренко подпишет – проследишь, чтобы все было получено и отправлено сюда. – Хоть машинами, хоть тем же самолетом вози, но чтоб к шестому – было. Понял?

– Так точно! Разрешите идти?

– Не идти, едрыть! Бежать! И без запчастей не возвращайся.

* * *

– До революции в этом здании располагалось страховое общество «Россия».
– А теперь тут «Госстрах»?
– Нет, «Госужас».
Антисоветский анекдот 30-х годов

В коридорах печально известного здания на Лубянке жизнь кипела круглосуточно. А с недавних пор интенсивность этого кипения подскочила еще больше, так что даже ночью подтянутые и не очень, молодые и повидавшие жизнь офицеры госбезопасности сновали между кабинетами с отдельными листочками, папками и целыми мешками для документов.

Лейтенант ГБ Валдис Оттович Прунскас, недавно откомандированный из состава своего отдела в непосредственное подчинение Наркома внутренних дел, засиделся даже не допоздна, а до утра. Аналитическая записка по кампании сорок первого года шла очень тяжело – чертов «Паук» военным не был, знания у него были в основном книжные, а уж что в тех книгах понапридумывали…